Что нас не устраивает в традиционном образовании
Однажды в библиотеке я наткнулся на подборку материалов о жизни дореволюционного Петербурга. Особенно заинтересовал быт проживавших в губернии многочисленных чухонцев (финнов). Национальными промыслами у них были молочное, кожевенное производства и питомничество. Оказывается, тайные родильные дома Петербурга 1914 года ежедневно пополнялись сотнями сирот, которые вскоре передавались в Воспитательный дом Бецкого (ныне Педагогический университет им. А.И. Герцена), а затем отправлялись на выращивание в сельские чухонские семьи за очень неплохую государственную субсидию.
Правда, говорят, хитрые финны не больно-то старались, им выгоднее было набирать все новых и новых питомцев, а уже взятые массово умирали, за что в народе их называли «дети ангела».
Сделав простой математический расчет, я обнаружил, что сирот в тамошнем Питере было около ста тысяч. А еще тогда в городе обреталось больше ста тысяч бездомных детей, летом и зимой копошившихся на вечно гниющем, а потому теплом Гуляй-Поле (сейчас престижный Московский район).
Произошла революция, и ребятишек на улице стало еще больше. Всем нам хорошо знакомы книги «Республика ШКИД» и «Педагогическая поэма». Справились быстро, и беспризорничество как таковое у нас исчезло на долгие годы. Даже война и то не породила новой волны брошенных детей. Было плохо, тесно, голодно, но забирали в семьи, все больше и больше открывалось детских домов.
И вдруг в начале двадцать первого века в моем родном, любимом Петербурге снова десятки тысяч беспризорников. Что же случилось? Ведь не войнаже, не революция! Да, обнищали, да, реформы, но все-таки не так плохо, тесно и голодно, как было. Почему?
А потому, что современный беспризорник — это чаще всего не тот, кого выгнали, а тот, кто ушел сам. От голода? Нет. От побоев? Нет. Этого всего у него хватает и на улице. Многие, очень многие ушли от скукотищи окружающей действительности. С одной стороны, дом с пьяной мамашей и «теликом», ас другой, ненавистная школа, где скучные училки лепят ему на своих скучных уроках двойки. На все это ему плевать. И лучше он пойдет к друзьям в подвал.
Я далек от мысли обвинять во всех несчастьях современного общества школу. И все же... И все же и свою лепту мы внесли в то бедственное положение, в котором оказались сегодняшние ребятишки.
Проблема модернизации современной школы не только наша национальная проблема. Этим озабочены и другие цивилизованные страны. К сожалению, престиж нашей педагогической профессии низок почти повсюду, что выражается и в невысоких зарплатах, и в дефиците учительских кадров. В Лондоне самый квалифицированный школьный преподаватель получает в полтора раза меньше молодого рабочего, а в Париже так же, как и у нас в Питере, не хватает учителей почти по всем предметам. Почему так происходит? Престиж профессии определяется ее востребованностью в обществе. Когда-то деду моего институтского товарища, перешедшему из белогвардейцев в сельские учителя и таким образом спасшему себе жизнь, благодарные крестьяне несли уточку и курочку, так как шибко уважали грамотность. Сейчас учителя годами не получают зарплату, могут годами же и бастовать. Это ведь не шахтеры, не транспортники, не энергетики.
Педагога в современном обществе не особенно уважают в общем-то везде. Но согласитесь, ни в Париже, ни в Лондоне дети в таком количестве на улицы не побежали. Почему? А потому, что в чем-то заграница нас, безусловно, обогнала. Может, столкнувшись с тяжелейшими проблемами детской наркомании, проституции, преступности раньше, чем мы, они уже нашли педагогическую «вакцину» от этих болезней. Их школа сейчас во многом отличается от нашей.
У нас сама система, нацеленная на обучение всех всему, доставшаяся нам от времен всесторонне развитых строителей светлого будущего, ориентирована на недостижимый никем максимум.
А когда обычный нормальный ребенок не справляется с этими безумными, завышенными требованиями, мы вынуждены говорить ему: «Ай-ай-ай, какой ты плохой!» А как известно, если сто раз произнести «свинья», обязательно на сто первый в ответ услышишь хрюканье.
Попадая за границу, мы изумляемся, глядя на датских десятиклассников, изучающих дроби, или голландских подростков, урок у которых напоминает наши занятия в детском саду. «Какже так? — возмущаемся мы. — Да они безграмотными вырастут, бескультурными и неразвитыми». А румяные и здоровые датские и голландские ребятишки становятся квалифицированными экскаваторщиками, медсестрами, матросами... А самые талантливые, их немного, идут в университеты и в тиши студенческих кампусов, под персональным присмотром профессоров, с доступом в богатейшие библиотеки и современные лаборатории штурмуют передовые рубежи наук, а потом получают Нобелевские премии, которых в маленькой Дании оказалось не меньше, чем в когда-то большом СССР.
А может быть, и нам не надо так много инженеров, работающих грузчиками в ларьках, и юристов, неизвестно кого и по каким вопросам консультирующих. Может быть, квалифицированный техник не менее ценен для общества, чем экономист?
Перегруженность и завышенность требований не единственный грех нашей российской школы. Еще один серьезнейший недостаток наших учебных программ — их совершенная оторванность от реальной жизни. Мы изучаем индукцию и самоиндукцию, рассчитываем ЭДС (электродвижущую силу) и решаем задачи на применение закона Ома для полной цепи, но нигде, ни на каком уроке и предмете мы не научаем парнишку «починять» домашнюю электропроводку.
А в результате мы получаем то, что получаем. И у детей, и у родителей ощущение ненужности школы или во всяком случае ее малополезное™. Большинство из них рассматривает школу лишь как необходимое условие, так сказать, отборочный этап для поступления в вуз. А уж там как-нибудь с дипломом куда-нибудь на хорошую работу каким-нибудь менеджером можно и устроиться.
Чаще всего оказывается, что должность менеджера предполагает функции, которые когда-то в старые времена выполнял рассыльный. И всем грустно. Чему учили? Воистину — «не родись ученым, красивым, а родись счастливым». И зачем тогда школа, если все равно все зависит от того, как кому повезет?
И все больше и больше появляется людей, которые не хотят своих детей отдавать ни в государственную, ни в частную в школу. Мы говорим не о тех, которым вообще на это наплевать, а о тех, кто принципиально этого делать не хочет, так сказать, по идеологическим соображениям. Причем таких людей становится во всем мире все больше. И мы от обязательного когда-то всеобуча и комиссий содействия семье и школе на производстве приходим к иному. Нет, у нас, конечно, образование обязательное по закону, но формы его могут быть различными. В том числе практикуется и такая, как семейное обучение.
Мой школьный приятель стал «новым русским», не из тех кинематографических, в малиновым пиджаках, а настоящим, грамотным и умным дельцом. Детей своих в школу не отдал. Математике и физике учит сам, так как заканчивал физматшколу и матфакуниверситета, на другие предметы приглашает репетиторов, а общаются они со сверстниками в куче кружков и секций, куда он их записал. Семейный досуг предпочитают проводить в путешествиях по миру.
Почему же современная школа все меньше и меньше начинает удовлетворять запросы общества? Думается, это естественный процесс. С развитием цивилизации, общество все больше индивидуализируется, повышается роль личности. Чем развитее страна, тем больше в ней ценится отдельный человек. А школа прошлых лет по своей сути массовая, даже не коллективная, а именно массовая. Это школа для толпы. Изобретенная несколько веков назад классно-урочная система великого Яна Амоса Коменского была в то время безусловным прогрессом. Книжки тогда были дороги и малодоступны. Легче всего было выучить одного умного, чтобы он собрал в одно место много детей и пересказывал то, о чем сам узнал из книг, пока их папы и мамы были заняты круглый день на нарождающихся капиталистических заводах и фабриках.
Но сейчас, в 21 -м веке, не только доступ к книге перестал быть признаком элитарности, ной возникло такое явление, как СМИ, а с изобретением и распространением Интернета мы просто вступаем в новую, неведомую пока эру полной информационной свободы. Кроме того, развитие транспорта сделало возможным общение практически каждого человека на планете с каждым человеком. Мы вступили в новые информационные рамки, а школа по-прежнему осталась в классно-урочном средневековье. Пора осознать, что учителя потеряли монополию на информацию и как следствие монополию на истину. Человек вправе сам выбирать свой путь в мире знания. Не всему надо учить, многому человек научается сам. И если современному учителю удастся перейти от роли оракула к роли проводника и помощника в этом океане информации, в чем действительно нуждается любой путешествующий, тогда, мне кажется, не все потеряно и с имиджем нашей профессии. Нам пора оставить штурвал. Пусть капитаном станет сам ребенок, а мы должны принять на себя роль опытного, знающего лоцмана.
Признаком хорошего тона стало ругать телевизор. А он ни хороший, ни плохой — это просто прибор, такой же, как телефон, пылесос, вольтметр, спидометр и многие другие. И передачи в нем идут совершенно разные. Полно пустых боевиков, но немало и фильмов-шедевров величайших режиссеров мира; есть программа «Окна», но есть и передачи канала «Дискавери» о природе, об искусстве, о науке, с потрясающими съемками ... Но ведь наши ребята выбирают боевики и «окна», а разве многие из нас, педагогов, приходят на урок с программой передач, в которой отмечено галочкой в качестве домашнего задания посмотреть дискуссию А. Гордона о происхождении Вселенной.
Конечно, урок, в том числе и по экономическим соображениям, долго будет еще оставаться основной формой обучения, но уже не единственной. Все новые и новые формы образования уже прокладывают себе путь в современную школу. В нашей школе нетрадиционные формы обучения практикуются несколько лет. Мы осознаем, что находимся в самом начале этого большого пути трансформации школы. Некоторые из новых форм описываются в этой книге. Мы ни в коей мере не претендуем на право обладания какой-либо истиной и не рассматриваем представленные материалы как рекомендации. Наверное, в других школах наработано много своего интересного. Скорее, это приглашение к общему разговору.
Информация из журнала "Директор школы", выпуск №2, 2006 года (А.М.Каменский, З.Ю. Смирнова "Внеурочные технологии как альтернативные формы образования (практическое пособие)")
|
|
|